Когда Виктории исполнилось семь лет, она впервые взяла в руки оружие, которое изготовил ей её отец. Она прекрасно помнила, как взяла в тонкие пальцы тёплое древко, что теперь имело форму лука. Она ощутила, как тяжело натягивается тетева, и сколько усилий нужно приложить, что бы стрела полетела ровно и быстро. Она слышала голос отца, который подбадривал её и говорил, что она будет замечательным стрелком. В четырнадцать лет Виктория впервые взяла в руки первый пистолет, на полегоне, куда привёз её отец. А в семнадцать лет, она впервые совершила свой первый прыжок с парашютом. Быть может, виной всему этому было то, что её отец так мечтал о мальчике, и не понимал, что этим воспитывает в дочери то, что потом станет настоящим проклятьем. Виктория была полностью погружена в собственную физическую подготовку, это была подтянутая и сильная девушка, которая могла уложить на лопатки большинство обычных мальчишек, даже на выпускном в платье она казалась самой себе неказистой и не в своей тарелке. Ей больше шли штанина и футболка, что не мешали бегать преодолевать препятствия. Когда встал вопрос о поступлении Виктории в высшее учебное заведение, её отец снова настоял на своём, но Тори на этот раз выбрала сама.
В какой то момент девушка поняла, что хочет показывать людям то, что скрыто за пеленой тайн и лжи. Она хотела показать людям и рассказывать о мире то, что они могли и не узнать. И толчком к её стремлению была конечно же журналистика. И да, она прекрасно знала, как относятся к журналистам, считая их охотниками за грязным бельём и большими деньгами, ради того, что бы урвать лживую сенсацию. Нет, она знала что сможет изменить это убеждение, перевернуть мировозрение на эту профессию. Она хотела узнать больше не только свой родной город, но вырваться за его пределы, за пределы страны, стран, постигнуть те горизонты, которые казались недоступны и поделиться этим со всеми.
Училась Тори на отлично, уже с первых курсов она путешествовала, преподаватели видели в ней то, что во многих было закрыто ленью и безразличием. Эта девочка была настолько любопытна, до мерзости назойлива, и влезала в каждую дырку, даже если от неё этого не требовалось. Она умела раздражать и злить неуместными вопросами, в тоже время покоряла свой искренностью и в какой то степени наивностью и верой в то, что мир прекрасен со всех его сторон.
Наверное эти глаза так бы и светились правдой и желанием узнать мир ещё больше, если бы не одна командировка на последних курсах университета. Когда мир содрогнулся от беспощадного террористического акта в самом сердце Европы. Париж не был готов к этому, Тори тем более…
То что ей пришлось увидеть, заставило её захлебываться от желания кричать в голос. Она была обязана снимать то, что там происходило, она была обязана смотреть на это и не отводить глаза. Она не могла заткнуть уши и убежать, что бы не слышать эти крики и предсмертные стоны тех, кто оказался погребен под развалинами после взрыва. Но страшнее всего были вопли тех, кто потерял родных и близких… В ту ночь она увидела совершенно иную сторону своей работы. В ту ночь она хотела убежать и спрятаться, зарыть голову в песок и никогда больше об этом не думать. По возвращению домой, Тори поняла, что в новостях раскрывают не всю правду, что многое умалчивается и скрывается специально. Ярость, ненависть к собственному государству, к тому правительству, что решает, что спрятать, а что рассказать людям, толкнули её на самое отчаянно решение, которое она могла принять. Виктория решила стать военным журналистом.
Тогда её путь только начинался, тогда она приезжала из командировок, стараясь спрятать от родителей дрожь в собственных руках, которая не могла успокоиться никак, только с помощью сильных успокоительных. Тогда она прятала от родителей и друзей бутылки крепкого алкоголя, что бы никто не вздумал переживать о ней. Тогда её глаза стали терять былой свет и наивность, Тори видела и знала такое, что не знал никто. Ночами она просыпалась от собственных воплей, которые разрывали барабанные перепонки, а когда она садилась писать очередную статью, закуривая сигарету, все перед глазами начинало плыть.
Много лет Виктория своей жизни отдала своей работе, отец и мать качали головами, говоря о том, что дочери пора обзавестись семьёй, детьми, но Тори словно завороженная не могла отказаться от того, что несла за собой. Она ненавидела свою работу и в тоже время не могла без неё. Она была словно наркоманка, которая убивала себя и свою психику, но без этого начиналась дикая ломка. Благодаря своему усердию, она многого добилась, её знали по всей стране, как лучшую журналистку, ту, что несёт информацию правды из горячих точек и не боится говорить о том, что остальные умалчивают. Её много раз пытались лишить работы, но она находила выходы из ситуации, снова возвращалась туда, где гремели взрывы и были слышны предсмертные крики. Нет, в этом не было ничего романтичного и красивого, Тори выворачивало собственной желчью от того, что она видела. Она перестала спать по ночам, понимая, что там творится столько ужаса и беспощадного зла. Словно околдованная, она считала, что должна разделить с этими людьми участь, что может быть, чем больше она будет об этом рассказывать, тем быстрее им помогут. Но с каждой поездкой, с каждой такой командировкой, она все отчетливее понимала, что война это выгодный бизнес и большие террористы те, кто подпитывает эту войну, а не ведёт. Но тогда что снова и снова возвращало её туда? Отчаяние, глупость или безумная смелость, которая граничила с отчаянием?
Вертолёт качнулся, и Тори подняла глаза, отводя их в сторону от окна, в котором уже была видна земля. В наушниках был голос близкого друга, с которым она посетила много горячих точек, и который ни раз спасал ей жизнь. Фотограф, который стал частью её сложной и запутанный жизни. И нет, у них не было никаких отношений, кажется Виктория давно забыла, что это такое. Когда вертолёт приземлился на посадочную площадку военной базы в пустыне, Тори, пригнувшись выбралась из него, добираясь до того расстояния, когда можно было услышать хотя бы самого себя. Жара здесь стояла нестерпимая, но кажется, женщина привыкли к этому. Совсем недавно Тори исполнилось тридцать три года. Но вряд ли её можно было назвать красивой и счастливой девушкой. Стрессы, бессонные ночи, алкоголь и сигареты отзывались на ней, кожа была словно серого цвета, без жизненного блеска, глаза, которые надолго никогда не задерживались на чем то. Её движения были резкими и обрывистыми, словно она привыкла прятаться и бегать. В общем то так оно и было. Массивные ботинки на ногах никак не придавали шарма, а военного окраса штаны вообще скрывали округлости её бёдер, впрочем, здесь это было в самый раз.
- Я тебе ещё раз говорю, это безумная идея, ты не выберешься оттуда живой. Тем более рисковать ребятами, это совсем на грани безумия, Тори! – Как только она услышала голос ещё одного члена своей команды, как повернулась к нему настолько резко, что мужчина, торопившийся за ней, чуть не в печатался в неё своим пузом. Её начальник напросился на эту поездку черт знает зачем, и теперь на протяжении всего полёта ссал себе в штаны и находил любые отговорки, что бы не ехать туда, куда изначально планировалось. – Говорят, что террористы начали наступление и эта деревня находится в самом эпицентре бомбёжки. Если тебе не жалко себя, подумай о ребятах, у них семьи.
Виктория сжала кулаки и прямо посмотрела на Девида.
- Если ты боишься, то можешь не идти с нами. Я никого насильно сюда не тащила и тащить не собираюсь, будет нужно я пойду туда сама, одна. – Тори сжала зубы, что бы не рыкнуть в ответ на насмешливый всплеск Девида. – Если тебе плевать на семьи тех, кто заточен в этой деревне, на семьи тех, кто гибнет каждый день, ты можешь не идти, даже больше скажу, ты и не пойдешь. Это было и так ясно, ещё в начале нашего полёта. – Тори никогда не отличалась корректностью и мягкостью высказываний, поэтому сейчас она как обычно не церемонилась. К ним подходили другие участники группы, в том числе и Маркус, фотограф, что всегда шёл с ней туда, откуда нормальные люди не выкарабкиваться.
- Вы опять ссоритесь, ну реально, сколько можно? – Где то оглушительным ударом раздался взрыв, и все как один дернулись и пригнулись, чувствуя, как сердце уходит в пятки.
Первой глаза подняла Тори, где то завоняло гарью, и на базе началось суетливое движение военных.
- Ты обещал нам сопровождение, Девид, или это в очередной раз было бредом сумасшедшего? – Виктория говорила быстро, ровно и требовательно, смотря в глаза мужчине, который словно обиделся и поджал губы.
- Однажды ты погубишь не только себя. – Его рука метнулась в сторону, и проследив за ней Тори увидела группу из трех военных, что шли в их сторону. – Как и обещал, сопровождение будет, но на твоём месте я бы подумал, у тебя есть целый вечер. – С этими словами мужчина пошёл вперёд к военным, за ним последовали остальные. Тори шла последней, смотря по сторонам, чувствуя, что на этот раз все будет не так просто. Отчего то внутри все сжималась, а интуиция никогда её не подводила. Палящее солнце пустыни нещадно палило голову от этого чертовски кружилась голова.
здравствуйте
